Зовёт меня моя Севилья,
Звучит подгорною рекой,
Шипит широкою могилой,
Стучит подделанной ногой.
Моя огромная равнина,
В селе усталые поля,
И возрастает на чужбине
Моя исконная земля.
Гонима сном забытых вёсен,
Держима потрохом житья,
Словами выстрадана осень.
Злой дух зовёт меня туда.
Откройся духу подневольно,
Сожми в кулак свою броню,
Губами соль схвати и солью
Корми желание своё.
Лови желанную отраду.
Души щемящее кайло.
Дерзай слова за тень награды
И за растение своё.
Уже ль и ты покинешь темя,
В своих руках остановясь?
Ликует вражеское племя,
Надеясь насладиться всласть.
Словами горю не поможешь.
Гори, потухшая звезда.
Селена мне откроет окна,
Расставив в ряд мои дома.
Мы знаем то, что кроет тайна.
Велением твоих очей
Нас просвещает непрестанно
Седой усатый чародей.
Мир перестал быть чужеродным.
Сулит удачу пенье птиц,
Ликует славный горный отрок,
Гудит грудастый исполин.
За лесом – вспаханные нивы
Ласкают синие зрачки,
И хором песнь поёт строптивый
Шарманщик пагубной тоски.
Укрыться негде; от пролёток
Исходит пар ночной вожжи,
И звуки сказочных мелодий
Переселились в муляжи.
Мир перестал быть чужеродным,
Упала пелена оков.
И словно жалкие лоскутья
Покрыли пеплом строй голов.
Ты будешь сильным в этом строе,
Забудешь маятник зеркал
И перемнёшь седые взоры,
Окутавшие здешний храм.
О наболевшие распятья,
Мужи восставших героинь,
И счастье им – давно не счастье,
И среди них – ты как один.
Кусает речью шестизубной
Перехворавший лживый пёс
И горем звёзд, лавиной трупной
Омоет свой кровавый хвост.
Рвись, но туда, где слышишь жажду,
К твоей улыбчивой мечте.
И перепробуешь однажды
Сто сорок сабель на себе.
Изгнанье испытав, удачу,
Увидишь наконец судьбу.
И с палачами переплачешь
Всю переплаканную тьму.
На стрельбище у Кардинала
Откроешь крест семи дорог.
И он тебе не скажет: “Мало”.
Прибереги последний вздох.
Перебежишь на край зеркальных,
Усыпанных словами гор.
Сулит усладу на прощанье
Тебе заброшенный костёр.
Тебя укроют в первых окнах
Зрачки зелёных милых глаз.
И смоет все осколки сора
Летучий Гектор-костоправ.
Плати за то, что преломляешь
Глубокой осени дары
И впопыхах переплавляешь
Гранит на пламенный фитиль.
Захочешь вновь увидеть знаки –
Напишешь слово на стене.
Какое? – Спросишь в Зодиаке
И перестанешь быть во тьме.
Откроешь сотню новых чисел,
Вздохнёшь свободнее потом.
И гороскоп свой опрокинешь
На три известных крайних дома.
Ну а сейчас, пришла пора
Узнать, что будет с той мечтою,
Что не даёт спокойно спать
И ходит следом за тобою.
Горит звезда, пылает с силой,
И над тобой она слегка
Передаёт свои позывы
И ждёт ответа от тебя.
Ускорит твой процесс решенье
Пройти условный перевес,
И осознать Российский ребус,
И заколоть быка на вес.
Мир злую песнь заводит всюду,
Теряет снег свою простуду.
Местами ставит узкий крест
Он на руку своей любимой,
И молит он о сотне мест,
Где жалок стон летальной мины.
Крутую осень волоча
За облетевшие волосья,
Он рубит пасеку с плеча
И смотрит вдаль поверх колосьев.
Ест изнурительную боль.
Зачем ему такая милость?
А что произойдет с тобой,
Пока еще что не случилось.
Стони, ори, воюй, руби
Седую тьму вокруг пролеска,
Сжимая перстень на груди,
Мечась в соломенных подвесках.
Твоей судьбою предрешась,
Созреет плод в груди молящей,
Жар перейдет в семь лет щадящих
И стихнет мессы стон звучащий.
Сверкая, словно град камней,
Зарею талою воспрянет,
И ровно в двадцать мир предстанет
Перед тобою в глубине.
Герои дня, шатаясь, выйдут
На пьедестал семи воров,
Свои оковы ненавидя,
Лицо окутав миром снов.
О, в чаще леса передряги,
Гусей блуждающих миры!
Лета, воздвигнутые в камень,
Отпустят шарм святой воды…
Рок подневольный участился,
Вздыхает путник на тропе,
И заперильные светила
Не знают сна во всей стране.
Горюет голый, безутешный,
Посеявший свою нужду,
А на столе стоит утешник
И краем уха ловит тишину.
Герои славы беспробудной
Желаньем сетуют вдове,
И стелет зной в кромешной тьме
Все перепутанные думы.
Зачем вонзился рой слепневый
В седую глубь Гертруды влас?
И гонит стаи Волопас
За поднебесье, в сны Здракуры.
Артперестрелка, перепалка.
Вонзенный нож в младую грудь.
Гудит губная перетрубь
И зноем отдает базарным…
В кадре тот, – кто умеет петь
Синевой заунывную осень,
И сбегаются посмотреть
На солиста лукавые космы.
Острота-печаль заунывная
Переходит в сердечную лень,
И лудит слова переливами
Распознания злых селен.
Городская ночь тенью шаркает
И скрывает который год,
Что летать во тьме перед картами
Не велит кто? Старый лёсс.
Закодирован, зашнурован он
Перед теми, кто старше них.
Значит, лёсс переплавил штопором
Бирюзу седовласой свечи.
Лепит старь свои взгляды искоса
И надеется на прыжок,
Перемелется краса нильская
На призывы лукавых божков.
Коридорный свист охоложенный.
Мутный глаз заревет во лбу.
И духами твоими скошенный
Зашептал в одиночку звук.
Вот премудрость вся! Что тут хитрого?!
Лей себе изо рта глоткu.
И кусает какого-то лысого
Засалённый тумак рыба-кит.
Намудрили мы, напечатали
Те слова, что не стоит слышать,
Под косматою дикой лапою
Похоронены сонные крыши.
Серый дуб перекроет кровельку,
И худою останется сеть.
Главорез, главоед обезумевший
Всё-то ест, всё в один присест.
О столбы желторотые, в праздники
Уходили мы так глубоко.
Говорили, что грозы-травники
Искушали гремучую глыбь.
Слишком рано с тобою мучились,
Посылали на смерть себя,
И с ножами во тьму летучую
Громыхали, зубами дробя.
Что же сталось с твоим дыханием?
Перекрыли его века.
Песнь слагает жречонок праведный,
Исподволь посылая стиха...
|
